наслаждение и требовало мало усилий. Но определенный характер художественной морали и ответственности, к которому Гессе пришел с годами, не позволяли ему "переносить этот прием из области w`qrmncn и безответственного в серьезно задуманные вещи" [6, с.177].
      Задачей истинного поэта, по словам Гессе, является воссоздание мира " в зеркале стихов столь совершенно, что в этих отражениях сам мир, очищенный и увековеченный, станет его достоянием" [5, с.437]. И лишь тогда, когда эта задача выполняется, поэт сможет испытать подлинное счастье и глубокое удовлетворение.
      Каждый поэт стремится к этому и каждый ищет любви и понимания, ищет известности. И в этом ему могут помочь истинные критики, благодаря которым поэт может "прояснить и уточнить, что на деле составляет он сам и его работа в тонком равновесии жизни нации и культуры, каково соотношение его дарования и достижений" [5 с.186].
      Гессе писал, что при чтении стихотворений какого-либо поэта мы знакомимся "не только с неким кругом лиц и обстоятельств, а прежде всего с самим поэтом, с его образом жизни и видением, темпераментом, внутренним обликом, почерком, наконец, его художественными средствами, ритмом мышления и языка" [2, с.34].
      Одним из мерил дарования поэта Гессе читал точность и качество языка и лучшим критиком своих собственных поэтических творений являлся он сам. В сборнике "Путь сновидений" мы находим строки, которые с полным правом можем отнести и к самому Гессе: "Наш герой писал разные приятные вещицы, рассказы, даже романы, сочинял иногда и стихи, и при этом, как только мог, старался писать хорошо" [8, с.371]. Старался писать хорошо и "имел неосторожность самонадеянно сравнивать свое творчество не с другими развлекательными произведениями, написанными его современникми, а подходил к нему с иным мерилом, равняясь на писателей прошлого..." [8, с.371]. При этом герой Гессе не обольщался, а с горечью признавал, что "даже самая удачная, самая прекрасная страница из всего написанного им значительно уступает самой неприметной фразе или стихотворной строке истинного поэта" [8, с.372]. Положение казалось герою трагическим, а тайные притязания на истинно поэтическое искусство нелепыми, потому что "нет, и не может, быть ничего истинно поэтического в нынешней действительности..." [8, с.373].
      По мнению Гессе, "субстанция, делающая поэта поэтом, проявляется нынче только в чрезвычайно разбавленном виде, так что различие между поэтом и литератором уже не может быть уловлено" [5, с.46]. И в то же время, как и его герой, он не исключал возможности, что "некоторые из его собственных писательских опытов, возможно, будут казаться истинной поэзией читателям грядущих лет, что литераторы грядущего возможно с тоской будут поминать его творчество и его век как золотой век, когда были еще настоящие поэты, были настоящие чувства, настоящие люди, настоящая природа и настоящая духовность" [8, с.374].
      Деградация духовности беспокоила Гессе больше всего. И одним из признаков деградации он считал исчезновение поэзии, исчезновение поэтов. И, как следствие, гибель искусного, превосходно отточенного языка. В своем произведении "Трагедия" он пишет: "Затем, собственно говоря совершенно неожиданно, все поняли вдруг, что с этой поэзией что-то не совсем порядке, что без нее можно обойтись, что она в общем-то не умна" (8, с.338-339]. Все осознали, что "время искусства прошло", что "искусство и поэзия в их мире умерли". Осознали, но не почувствовали потери, и это было самым страшным для тех одиночек, для которых эта потеря стала трагедией. Так, бывший поэт и нынешний наборщик Иоганнес jnmqr`rhpser: "...настало время, когда все наше поколение отвернулось от поэзии, когда все мы словно в осеннем ознобе почувствовали: теперь все двери храмов закрылись, теперь настал вечер, и священные леса поэзии помрачнели, и ни один из живущих сейчас не найдет заветной тропинки под божественную сень. Сделалось тихо и тихо затерялись мы, поэты, на отрезвевшей земле, которую навеки покинул великий Пан" [8, с.390].
      Земля отрезвела, все стали жить рассудочно. Наборщик Иоганнес перестал писать стихи, которые раньше многие считали истинной поэзией, но продолжал служить слову, был "служителем храма языка" и получал от этого истинное наслаждение: "О какую радость я при этом испытывал! Какое удивительно прекрасное чувство охватывало меня, когда (...) после нескольких магических штрихов и поправок вновь проступал чистый, неоскверненный лик нашего прекрасного языка!" [8, с.392].
     
   &nb sp;  Служителем храма языка был и сам Гессе. Прозрачностью и точностью его слога восхищались и восхищаются многие литературоведы и поклонники его творчества. Но за красотой слога всегда стояла напряженная творческая работа, которая бывает под силу не каждому. Гесе писал: "Быть поэтом - идеал многих способных молодых людей, подразумевающих под поэтом человека, сохранившего оригинальность, чистоту сердца, восприимчивость, тонкость чувства и яркую эмоциональность. Но этими добродетелями может обладать кто угодно, не становясь поэтом, и лучше обладать ими, чем вместо них - всего лишь сомнительным литературным дарованием" [2, с.39].
      Гессе считал, что человека делают поэтом "отзывчивость души, способность влюбляться, способность любить и пылать, увлекаться, испытывать небывалые и необыкновенные чувства" [7, c.131]. И именно этим качествами пренебрегает, по мнению Гессе, нынешнее время и многие молодые поэты, которые стыдятся своей "сентиментальности". Но для самого Гессе его чувства "в тысячу раз милее, чем все удальство мира", и именно они уберегли его в годы войны от того, чтобы "разделять сентиментальность удалых и восторгаться стрельбой" [7, с 131].
      Гессе считал, что привычка "прояснять сознанием и в сжатой форме излагать пережитое" помогает человеку развиться и стать настоящим человеком" [2, c.39]. Но сочинительство может и вредить, если человек стремится поскорее выплеснуть пережитое, "отделаться от него, вместо того, чтобы насладиться им в просветленном виде" [2, с.39].
      И все же молодые люди должны писать, утверждал Гессе. Писать, пока у них "есть чувство, что поэтические опыты их развивают, помогают разобраться в себе и в окружающем мире, усилить интенсивность своих переживаний, обострить свою совесть" [2, с.40].
      Но полезно не только писание своих стихов, но и чтение истинной поэзии: "Из всех литературных наслаждений чтение стихов