угрозами. В Касталии "духовность" отделена наконец от буржуазного
"процветания" - то, о чем всегда мечтал Гессе, но его касталийцы
принесли в связи с этим целый ряд тяжких жертв. Они отказались не только от
собственности, семьи, от счастья индивидуального авторства (так, юношеские стихи
Кнехта - в Касталии непростительный грех), но даже и от своеобразия собственной
личности, ибо уход от жизни, пребывание в атмосфере чистой духовности губительно
действуют на индивидуальность. Касталийцы отказались от творчества как такового:
от новаторства, от поисков и движения, от развития, пожертвовав ими ради гармонии,
равновесия и "совершенства". Они отказались от деятельности ради созерцания.
Все их занятия бесплодны. Они не создают нового, а лишь занимаются толкованием
и варьированием старых мотивов. Их развитие приводит к созданию людей типа Тегуляриуса,
типичных отщепенцев, гениев-одиночек, которые в своем увлечении изощренностью
и формальной виртуозностью пренебрегают столь важной для касталийцев "медитацией"
- созерцанием.
Медитация - некое фантастическое занятие, подробно описанное в романе Гессе,
- представляет собой последовательность дыхательных упражнений и волевых приемов
сосредоточения и самопогружения, напоминающих приемы йогов. К медитации все
касталийцы обязаны прибегать периодически, а также в моменты особого напряжения
или волнений, ибо это разрядка, гигиена умственной и психической деятельности.
Но медитация в романе, несомненно, имеет и более глубокий смысл: она дарует
не только полное отдохновение и овладение собой, но и временное погружение в
"ничто", полную отрешенность от суетного, от "майя", что
необходимо человеку для обретения способности к духовной самодисциплине, к объективному
взгляду на вещи и к хладнокровному осмыслению своей деятельности. Пренебрегая
медитацией, касталийцы полностью утрачивают свою способность к служению и сознание
долга, они становятся окончательно бесполезными.
Касталийцы обречены, ибо они аристократы, каста. Сословие аристократов духа,
замкнутое в себе и не служащее обществу, неизбежно приходит к вырождению и гибели,
считает писатель. Недаром самое почитаемое занятие в Касталии, ее высшее достижение,
основа и смысл ее существования - это таинственная Игра в бисер, самый многозначный
и сложный символ в этом творении Гессе. Писатель дает Игре в бисер, иначе Игре
стеклянных бус (оба перевода немецкого Clasperlenspiel, на наш взгляд, имеют
право на существование и дополняют друг друга), по видимости точное, а в сущности
ничего не определяющее определение: "Игра стеклянных бус есть игра со всеми
смыслами и ценностями нашей культуры, мастер играет ими, как в эпоху расцвета
живописи художник играл красками своей палитры". Так же неопределенно и
загадочно стихотворение Кнехта, посвященное Игре. В основе этого символа лежит
давняя мечта философов и ученых о всеобъемлющей системе, об универсальном языке,
способном выразить и сопоставить все открытые "смыслы", весь духовный
мир человечества. Игра - это и религия, и философия, и искусство, все в целом
и ничто в частности. Это и символическое обозначение утонченной духовности,
прекрасной интеллектуальной деятельности как таковой, поисков абстрактного смысла
- квинтэссенции истины. Для писателя Гессе близко также понимание Игры как
занятия литературой; во всяком случае, это касается сугубо современных литературных
форм, проникнутых интеллектуализмом, недаром один из главных мастеров Игры носит
имя Томас фон дер Траве{2_5_06} (намек на Томаса Манна, родившегося в Любеке
на реке Траве). Гессе с видимой достоверностью описывает происхождение этого
фантастического занятия. На заре Касталии некий Перро из Кальва - родного города
Гессе - использовал на семинарах по теории музыки придуманный им прибор со
стеклянными бусинами. В дальнейшем этот прибор был усовершенствован. Скорее
всего, он похож на некую электронную машину, где бусины стали кодом, знаками
универсального языка, с помощью которого можно без конца сопоставлять различные
смыслы и категории. Около 2200 года Магистром Игры стал мастер Игры, не знающий
равных, - Йозеф Кнехт. Кнехт - любимый герой Гессе - прошел весь тот путь,
который проходят касталийцы. Способного мальчика рано отобрали в "элитарную
школу". Ему повезло - на самой заре своего развития он встретился и сблизился
с Магистром музыки - человеком, воплотившим в себе наиболее привлекательные
черты Касталии: равновесие, ясность, упоительную веселость (сродни "бессмертным"
из "Степного волка"). Встреча с Магистром музыки сделала разлуку с
прежней жизнью таинством, посвящением. Только смутно, по реакции окружающих,
мальчик догадывается, что уход в Касталию, в разреженную атмосферу чистой духовности,
- не только возвышение, но и потеря.
Позже, от самого Магистра музыки. Кнехт узнает, что не так уж легко досталась
тому пресловутая касталийская ясность. "Истина должна быть пережита, а
не преподана", - говорит учитель своему любимому ученику. И далее: "Готовься
к битвам, Йозеф Кнехт..." Путь Кнехта состоит из этапов, изображаемых Гессе
как ряд ступеней, уводящих все выше и выше. Лишь на время герой обретает желанную
гармонию, но наступает "пробуждение", и он вновь готов рвать связи,
"преступать пределы" и отправляться в дорогу, ибо:
Не может кончиться работа жизни... Так в путь - и все отдай
за обновленье!
(Из стихов Иозефа Кнехта)
Чем дальше, тем труднее дается Кнехту переход со ступени на
ступень, тем резче ощущает он скрытые диссонансы касталийской действительности.
Встреча Кнехта с "мирянином" Плинио Дезиньори, его другом-врагом,
их диспут-поединок, о котором Кнехт, по желанию преподавателей, выступает в
роли апологета Касталии, дальнейшие соприкосновения с настоящим, реальным миром,
- волнуют и тревожат Кнехта. Недаром звучит в его юношеских стихах:
Рассудок, умная игра твоя - Струенье невещественного света,
Легчайших эльфов пляска, - и на это Мы променяли тяжесть бытия.
Кнехт с радостью приемлет все лучшее в Касталии, он поистине
наделен даром ученичества и служения, но он интуитивно старается избегнуть касталийской
ограниченности. Все его склонности влекут его к Игре, к тому, чтобы стать ее
величайшим адептом, но герой избирает к ней окольные, затяжные пути, ничего
не принимая как данное, желая самостоятельно и критично пройти весь тот путь,
что она прошла. Для этого ему приходится углубиться в изучение многих сложных
вопросов, и один из этапов этого пути - его пребывание в домике Старшего Брата,
в мире "старых китайцев". Старший Врат особенно ярко демонстрирует
Кнехту одну из сторон мировоззрения Касталии - добровольное самоограничение,
отказ от универсальности и развития ради ограниченного совершенства минувших
времен.
Но важнейшее значение для развития Кнехта имеет его миссия в бенеднктинской
обители Мариафельс. Гессе не религиозен, христианство, в лучшем смысле этого
слова, для него категория общечеловеческая и этическая, он воспринимает его
как "историю и совесть". Монастырь Мариафельс показан не как оплот
религии, а как одни из последних оплотов духовности в "миру", как
лучшее место для касталийца за пределами Провинции. Здесь начинается ученичество
Кнехта у историка - отца Иакова{2_6_06}. Прообразом этого героя послужил швейцарский
историк культуры Якоб Буркхардт{2_6_06} (1818-1898), идеи которого оказали влияние
на самого Гессе, но значение образа патера Иакова{2_6_06} много больше, чем
просто отражение факта из биографии писателя. Под влиянием Иакова{2_6_06} Кнехт
впервые задумывается об историзме, о соотношении истории государства и истории
культуры, впервые постигает, что живая история вовсе не подчиняется абстрактно-логическим
законам разума и не исчерпывается историей идей. "Пусть тот, кто занимается
историей, наделен самой трогательной детской верой в систематизирующую силу
нашего разума и наших методов, но, помимо этого и вопреки этому, долг его -
уважать непостижимую правду, реальность, неповторимость происходящего",
- учит Йозефа отец Иаков{2_6_06}. Гессе приходит здесь к признанию необходимости
исторического взгляда на вещи, хотя и не идет дальше этого признания.
Итак, с помощью занятий историей Кнехт увидел истинное место Касталии, ее временность
и относительность, потому что отчуждение ее от мира - трагическая ошибка. "Игра
игр" - всего лишь игра, имеющая в лучшем случае педагогическое значение.
Страна интеллекта - крошечная частица вселенной, пусть даже самая драгоценная
и любимая. Касталия была создана когда-то и должна погибнуть, поскольку она
почти перестала выполнять даже то немногое, ради чего ее создали, - свою педагогическую