свои совершенно особенные радости и образует свой совершенно особенный мир. При очень стесненных материальных обстоятельствах радостью и восхитительным спортом всем трудностям вопреки может быть, к примеру, постепенное, умное, упорное и изворотистое составление собственной отборной библиотечки с опорой на самые дешевые народные издания и постоянное штудирование многочисленных каталогов. А уже образованным и при том состоятельным людям совершенно изысканную радость могут доставить розыски лучших, красивейших изданий любимых книг, собирание редких старых книг и облачение уже имеющихся в уникальные, красивые, с любовью придуманные переплеты. Здесь много путей, много радостей - от расчетливой траты сэкономленных грошей до безудержной роскоши.

       Кто приступает к собиранию собственной библиотеки, прежде всего должен позаботиться о том, чтобы приобретать только хорошие издания. Под "хорошими изданиями" я понимаю не только дорогостоящие книги, но и такие тексты, которые подготовлены и напечатаны с тщательностью и благоговением, приличествующими благородным детищам духа. Встречаются дорогие, переплетенные в кожу, тисненные золотом и украшенные иллюстрациями издания, которые тем не менее сделаны безвкусно и убого, и есть бросовые народные издания, над которыми поработали добросовестно и образцово. Почти повсеместно укоренившееся безобразие то, что издатели без зазрения совести публикуют авторов под заголовками "Полное собрание сочинений", когда эти книги лишь скромное избранное. И как по-разному выпускают разные издатели избранное одного и того же автора! Воистину небезразлично, составляет ли с глубоким уважением и любовью мудрое избранное писателя человек, неоднократно читавший этого автора на протяжении многих лет, или случайно получивший такой заказ первый встречный литератор, который делает подборку с безразличием и наспех. К тому же очень важно, чтобы тексты всякого приличного нового издания были тщательнейшим образом выверены. Всегда имелось и имеется множество изданий любимых всеми литературных произведений, перепечатанных одно с другого и не сличенных для проверки с первоизданием, в результате чего тексты кишат ошибками, искажениями и прочими огрехами. Я мог бы привести поразительные примеры. Но, к сожалению, невозможно вручить читателю рецепты на сей предмет и привести определенных издателей и их издания как безусловный образец хорошего или дурного. Почти у всякого немецкого издателя классиков есть несколько хороших и несколько менее удачных изданий: у одного обнаруживаем, например, полного Гейне с наилучшим образом сверенными текстами, а другие писатели тем же издателем подготовлены неудовлетворительно. Но и это обстоятельство не бывает постоянным. Одно именитое издательство, которое в своей серии классиков десятилетиями печатало Новалиса с сильно заметной небрежностью, недавно выпустило новое его издание, отвечающее всем строжайшим требованиям. Но, выбирая для себя издание, нельзя соблазняться скорее бумагой и переплетом, чем добротностью текста, нельзя руководствоваться внешним единством и стараться приобретать всех "классиков" в униформированных изданиях; произведения писателей, которых хочешь иметь, надо неутомимо искать в лучших изданиях. Однако есть читатели, которые достаточно самостоятельны, чтобы самим решать, каких писателей приобретать по возможности в полных изданиях и каких им довольно в избранных. Полных и удовлетворительных изданий некоторых авторов в настоящее время нет вообще, или их полные собрания сочинений издаются уже годы и десятилетия безо всякой перспективы когда-либо быть завершенными. В этом случае надо ограничиться каким-нибудь современным неполным изданием или обзавестись у букинистов старыми изданиями. Некоторых немецких писателей есть и по три и по четыре отличных издания, некоторые публиковались только раз, а некоторые, к сожалению, ни разу. По-прежнему нет полного Жан Поля, не хватает удовлетворительного Брентано. Столь важные юношеские сочинения Фридриха Шлегеля, которые сам Шлегель позднее не включал более в издания своих произведений и которые были образцово опубликованы несколько десятилетий назад, вот уже много лет как раскуплены, а восполнения все нет. Некоторые писатели (например, Хейнзе, Гёльдерлин, Дросте) после забвения, длившегося десятилетиями, в наше время чудесно изданы вновь. Среди дешевых народных изданий, в которых можно найти произведения всех времен и народов, неоспоримое первое место по-прежнему удерживают издания "Универсальной библиотеки" Реклама. Некоторых писателей, которых я люблю и не могу не иметь даже мельчайших и незначительнейших их произведений, держу я в двух, а то и в трех различных изданиях, ведь в каждом содержится что-то, чего нет во всех других.

       Если таково положение с нашим собственным достоянием, с произведениями наших лучших писателей, то тем щекотливее вопрос о переводах с других языков. Ведь число действительно классических переводов невелико; к ним относятся, например, немецкая Библия Мартина Лютера, немецкий Шекспир Шлегеля - Тика. В этих блестящих переводах язык наш вобрал в себя иностранные произведения на долгое время, но - не навсегда! "Долгое время" когда-то кончается, и Лютерову Библию большинство наших соотечественников давно бы уже не понимало, если бы язык ее постоянно не перерабатывался и не приспосабливался к каждой очередной эпохе. А теперь мы на пороге выхода в свет совершенно новой немецкой Библии, перевод которой осуществляется под руководством Мартина Бубера, и в которой мы вряд ли узнаем хорошо знакомую книгу нашего детства - настолько она изменилась. Библейский язык Лютера плотно прилегает к той временной черте - около 1500 года, - от которой началось формирование современного немецкого языка. А с тех пор прошло очень много времени. Единственным в своем роде исключением является в Европе Данте, чью поэму многие итальянцы и поныне знают наизусть большими частями. Ни один другой писатель Европы не достиг такого возраста без особенных изменений и тем более переводов. Но вопрос, в каких немецких переводах следует читать Данте, для нас неразрешим, ибо всякий перевод - всего лишь более или менее удачное приближение, и когда нас захватывают отдельные места перевода, мы жадно хватаемся за оригинал и пытаемся проникнуть в достойные благоговения староитальянские стихи.

       Приступая к задаче составления небольшой библиотеки всемирной литературы, нам сразу же следует усвоить принцип всякой истории духа: самые древнейшие произведения - наименее всего устаревшие. То, что модно и привлекает всеобщее внимание сегодня, завтра может оказаться отвергнуто; что сегодня ново и интересно, перестает быть таковым послезавтра. Но оценка того, что уже пережило несколько столетий и все еще не забыто, не сгинуло, видимо, и на нашем веку не претерпит особенных колебаний. Мы начинаем с древнейших и священнейших свидетельств человеческого духа - с религиозных книг и мифов. Наряду с известной всем нам Библией, я открываю нашу библиотеку фрагментом древнеиндийской мудрости, "Ведантой", то есть "концом вед", в форме избранного из упанишад. Сюда же поставим и подборку из "Речей Будды" и не менее важный "Гильгамеш", родившийся в Вавилоне эпос, - могучую песнь о великом герое, вступившем в единоборство со смертью. Из Древнего Китая берем мы беседы Конфуция, "Даодэцзин" Лао-цзы и великолепные притчи Чжуан-цзы. Этим мы взяли основной аккорд всей человеческой литературы, выражающий стремление к норме и закону, которое