Он осторожно нажал на ручку, бесшумно открыл дверь и заглянул внутрь. В нос ударил резкий, противный запах скипидара и лака, но широкая сильная фигура отца пробудила в нем надежду. Он вошел и закрыл за собой дверь.
       Когда хлопнула щеколда, художник, с которого Пьер не сводил взгляда, передернул широкими плечами и обернулся. Пронзительные глаза смотрели сердито и недоуменно, открытый рот не сулил ничего хорошего.
       Пьер не шевелился. Он смотрел отцу в глаза и ждал. Вскоре взгляд художника стал ласковее, лицо смягчилось.
       - Смотри-ка, Пьер! Мы не виделись целый день. Тебя прислала мама?
       Мальчик покачал головой и дал себя поцеловать.
       - Хочешь немного побыть со мной и посмотреть, как я работаю? - ласково спросил отец, снова поворачиваясь к своей картине и примериваясь заостренной маленькой кистью к определенной точке на холсте. Пьер стал смотреть. Он видел, как художник вглядывается в полотно, как напрягаются и сердито застывают его глаза, как нацеливается тонкой кистью его сильная, нервная рука, видел, как он морщит лоб и прикусывает нижнюю губу. При этом мальчик вдыхал терпкий воздух мастерской, который он не любил никогда и который сегодня был ему особенно противен. Глаза его потухли, он застыл у дверей, точно парализованный. Все это было ему знакомо - и этот запах, и эти глаза, и эти гримасы напряженного внимания. Он понял, что ошибся. Глупо было надеяться, что сегодня все будет не так, как всегда. Отец работал, он смешивал свои остро пахнувшие краски и не думал ни о чем другом, кроме своих дурацких картин. Глупо было приходить сюда.
       Лицо мальчика поникло от разочарования. Он ведь знал все заранее! Сегодня для него нигде не было прибежища, ни у мамы, ни тем более здесь.
       С минуту он рассеянно и печально смотрел, ничего не видя, на большую картину, мерцавшую еще не высохшей краской. Для этого у папы есть время, только не для него. Он снова взялся за ручку двери и нажал на нее, собираясь незаметно уйти.
       Но Верагут услышал легкий звук. Он обернулся, пробормотал что-то и подошел ближе.
       - Что случилось, Пьер? Не убегай! Разве тебе не хочется побыть немножко с папой?
       Пьер снял руку со щеколды и слабо кивнул.
       - Ты что-то хотел мне сказать? - ласково спросил художник. - Пойдем сядем, и ты мне расскажешь. Как вчерашняя прогулка?
       - О, было очень мило, - учтиво ответил мальчик.
       Верагут погладил его по голове.
       - Ты плохо себя чувствуешь? Вид у тебя немного заспанный, мой мальчик! Тебе случайно вчера не дали выпить вина? Нет? Ну, и чем же мы сегодня займемся? Будем рисовать?
       - Я не хочу, папа. Сегодня так скучно.
       - Вот как? Ты наверняка плохо спал сегодня? Хочешь, займемся немного гимнастикой?
       Пьер покачал головой.
       - Не хочу. Я просто хочу побыть с тобой, понимаешь? Но здесь такой ужасный запах.
       Верагут снова погладил его по голове и засмеялся.
       - Да, просто беда, когда сын художника не переносит запаха красок. Значит, ты так и не станешь художником!
       - Нет, да я и не хочу.
       - Кем же ты хочешь стать?
       - Никем. Мне бы лучше всего стать птицей или чем-нибудь в этом роде.
       - Недурная мысль, но скажи мне, сокровище мое, чего же ты хочешь? Видишь ли, мне нужно еще поработать над этой большой картиной. Если хочешь, можешь остаться здесь и немножко поиграть. Или будешь рассматривать картинки в книжке?
       Нет, это было не то, чего ему хотелось. Чтобы отделаться от отца, он сказал, что пойдет кормить голубей, и от него не ускользнуло, что отец вздохнул с облегчением и был рад его уходу. Поцеловав Пьера, художник выпустил его из мастерской и закрыл за ним дверь. Пьер снова остался один, на душе у него было еще хуже, чем прежде. Не разбирая дороги, он пошел напрямик по газонам, хотя это ему запрещалось, рассеяно и грустно сорвал несколько цветков и равнодушно смотрел, как его светлые желтые ботинки покрываются в мокрой траве пятнами и темнеют. В конце концов, не в силах совладать с отчаянием, он бросился на газон, зарылся головой в траву и разрыдался, чувствуя, как промокают насквозь и прилипают к телу рукава его светло-синей блузы.
       Только когда его стал пробирать озноб, он, успокоившись, встал и робко прокрался в дом.
       Скоро его хватятся и тогда увидят, что он плакал, заметят его мокрую грязную блузу и влажные ботинки и станут бранить. Он настороженно прошмыгнул мимо кухонной двери: ему не хотелось ни с кем встречаться. Лучше всего было бы уехать куда-нибудь далеко-далеко, где тебя никто не знает и никто о тебе не спросит.
       В дверях одной из комнат, в которых изредка останавливались гости, торчал ключ. Он вошел, закрыл за собой дверь, закрыл и распахнутые окна и, не снимая ботинок, устало забрался на незастланную постель. Там он и остался, отдавшись своему горю, то плача, то впадая в дремоту. И когда, много времени спустя, он услышал голос матери, упрямо зарылся еще глубже в постель. Голос матери то приближался, то удалялся и, наконец, затих, а Пьер так и не мог заставить себя откликнуться. Вскоре, весь заплаканный, он уснул.
       В полдень, когда Верагут пришел обедать, жена сразу же спросила:
       - Ты не привел с собой Пьера?
       Его удивил ее слегка взволнованный голос.
       - Пьера? Я ничего о нем не знаю. Разве он не был с вами?
       Госпожа Адель испугалась и заговорила громче:
       - Нет, после завтрака я его больше не видела! Когда я искала его, девушки сказали, что видели, как он шел в мастерскую. Разве он не был у тебя?
       - Да, был, но очень недолго и сразу же убежал. Неужели никто в доме не смотрит за ним? - с досадой добавил он.
       - Мы думали, что он у тебя, - обиженно сказала госпожа Верагут. - Пойду поищу его.
       - Пошли кого-нибудь! Нам пора обедать.
       - Начинайте без меня. Я пойду искать сама.
       Она быстро вышла из комнаты. Альберт встал и хотел последовать за ней.
       - Останься, Альберт! - крикнул Верагут. - Мы за столом!
       Юноша сердито посмотрел на него.