наслаждением наблюдать, как другие стремятся идти и идут тем
путем, которым некогда шел он сам, видеть, с каким пылом, с
какой дерзкой силой и радостью сражаются люди, чтобы добиться
своей цели, -- все это было для него необыкновенным спектаклем.
Между тем настала зима, а за нею снова лето; Август
заболел и долгие дни провел в лечебнице для бедных, где испытал
тихое и благодарное счастье, когда видел, как бедные, униженные
люди хватаются за жизнь, напрягая все свои силы, собирая всю
свою волю к жизни, -- и побеждают смерть. Как величественно
было это зрелище -- спокойное терпение на лице тяжелобольного и
светлая радость жизни, озаряющая лицо исцеленного, и прекрасны
были спокойные, исполненные достоинства лица умерших, но
чудеснее всего были любовь и терпение милых опрятных сиделок.
Потом и эта пора миновала, задул осенний ветер, и Август
продолжил свой путь; он спешил дальше, навстречу зиме, и
странное нетерпение овладело им, когда он заметил, до чего
медленно продвигается вперед, а ведь ему хотелось побывать
всюду и еще многим-многим людям заглянуть в глаза. Голова его
поседела, глаза робко улыбались из-под красных больных век,
постепенно слабела память, и ему казалось теперь, что всегда он
видел мир так, как видит сейчас; но он был доволен жизнью и
считал, что в мире все прекрасно и достойно любви.
И вот с наступлением зимы добрался он до одного города; по
темным улицам мела метель, и парочка заигравшихся допоздна
мальчишек принялась кидаться снежками в странника, но больше
ничто не нарушало вечерней тишины. Август очень устал и,
блуждая, попал наконец в какой-то узкий переулок, и показался
ему этот переулок издавна знакомым, потом свернул он в другой
переулок -- и очутился перед домом своей матери, а по соседству
увидел дом крестного Бинсвангера; маленький и ветхий, стоял
этот домишко в холодной, снежной замети, и горело у крестного
окно, и красноватый свет его мирно сиял в зимней ночи.
Август отворил входную дверь и постучал, и маленький
старичок вышел ему навстречу и молча провел его в свою комнату,
и было там тепло и покойно, и маленький ясный огонек пылал в
камине.
-- Ты голоден? -- спросил крестный. Но Август не
чувствовал голода, он только улыбнулся и покачал головой.
-- Но ты ведь устал, я знаю, -- сказал тогда крестный и
расстелил на полу старую шкуру, и два старика уселись на нее
друг подле друга и стали смотреть в огонь.
-- Долго же ты добирался сюда, -- сказал крестный.
-- Зато это был замечательный путь, и я лишь немного
утомился. Можно, я у тебя заночую? А утром отправлюсь дальше.
-- Да, милый. А разве ты не хочешь снова увидеть, как
танцуют ангелы?
-- Ангелы? Да, конечно, хотел бы -- если бы я смог вновь
превратиться в маленького мальчика!
-- Мы давно с тобою не видались, -- вновь заговорил
крестный. -- Ты так изменился, ты стал таким красивым, в твоих
глазах снова доброта и мягкость, как в прежние времена, когда
твоя матушка еще была жива. И ты хорошо сделал, что навестил
меня!
Странник в рваных одеждах обессиленно поник рядом со своим
другом. Еще никогда не ощущал он такой усталости, а благостное
тепло и мерцание огня совсем затуманили ему голову, и он не мог
уже ясно отличить прошлое от настоящего.
-- Крестный, -- сказал он, -- я плохо себя вел, и мама
опять плакала. Поговори с ней, скажи ей, что я снова стану
хорошим. Поговоришь?
-- Да, -- ответил крестный, -- ты только успокойся, она
ведь любит тебя.
Огонек в камине начал угасать, и Август смотрел не
отрываясь на его слабое красноватое мерцание, как когда-то, в
далеком детстве, и крестный положил его голову к себе на
колени, и пленительная, торжествующая музыка, нежная и
прекрасная, наполнила сумрачную комнату, и в воздухе замелькали
тысячи сияющих легкокрылых ангелочков и закружились, причудливо
сплетаясь в пары и целые хороводы. И Август смотрел и слушал, и
вся его нежная детская душа распахнулась навстречу вновь
обретенному раю.
Внезапно ему почудилось, будто матушка позвала его, но он
слишком устал, да к тому же крестный ведь обещал ему, что он
поговорит с нею. А когда он уснул, крестный сложил ему руки на
груди и все прислушивался к его умиротворенному сердцу, пока в
комнате не воцарилась полная тьма.
Примечания
1 Впервые сказка напечатана в 1918 году и посвящена
друзьям Гессе -- Эмилю Мольте (владельцу сигаретной фабрики
Вальдорф-Астория) и его жене Берте.
2 Бинсвангер -- имя базельского психиатра Людвига
Бинсвангера (1881 -- 1966), хорошего знакомого Гессе.
3 ...а если он совершал гадкий поступок... -- аналогия с
героем сказки Э. Т. А. Гофмана "Крошка Цахес", которому
приписывались все добрые дела других людей.
